Не ворошите старую грибницу. роман - Николай Максиков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А где же Серёга шастает? Музыку давай! – выкрикнул кто-то с дальнего угла.
– Будет тебе музыка, курносый! – озорной голос в дверном проёме тут же утонул в заливистых звуках саратовской гармошки, – Веселись, народ, разминай ноги! А никто вам не сыграет получше Серёги! – в клуб залихватски ввалился Серёжка Пустовидов.
– Эх, а ну-ка, Серёжка, давай по частушкам пройдёмся! – в круг выскочила задорная Тоня Пономарёва, – что пригорюнились, хлопцы?
Как на горке кирпичи,Под горою камни.Полюбите нас, ребята,Мы девчата гарни!
Тут же в круг выскочил удалой курносый Санька Провоторов:
Обняла меня Тонюся,Думал, что попал в капкан!Ой, спасите, задохнуся,Всё! Закончен наш роман!И опять Тоня:Ох, сердечко болит,Отчего – не знаю!Научите, как любить,Я не понимаю!
Девчата, наблюдая за своеобразной дуэлью девушки и юноши, поначалу только прыскали от смеха, но постепенно в кружке, вытанцовывая, появлялись всё новые голосистые красавицы:
Что сидите, мужики,Штаны протираете?В поле только сорняки,А вы всё гуляете!И опять отвечает кто-то баском:Хороша Настёна наша,Руки, как лопаты!Если замуж не возьмут,То уйдёт в солдаты!
– А вот и твои солдаты, кажись! – ткнула Любку в бок Катерина, – смотри: они тут оркестр, что ли организовать собрались?
Солдат было четверо. Один из них, невысокого роста, но широкоплечий и подтянутый старшина в портупее и надраенных хромовых сапогах быстрым шагом вышел в центр круга и неожиданно громким голосом объявил:
– Па-апрашу внимания! Мы красноармейцы, приданные вашему колхозу для оказания помощи в заготовке на зиму овощей. Наша часть размещена в Камышине. Поскольку мы не только работать могём, но и веселиться тоже, решено организовать в вашем клубе художественную самодеятельность!
– Да у нас тут и своя самодеятельность имеется! – сплюнул на некрашеные половицы Михаил Богомазов.
– Минуточку! – старшина и не подумал сдаваться, – такого вы ещё не видели! Ра-а-зрешите представить: Иван Закатырин – аккордеон! Григорий Верищагин – гитара! Павел Погребняк – ложки! Ну, а я – старшина Игнат Савельевич Прокопенко – командир отделения и по совместительству руководитель этого славного музыкального коллектива! Трубы и барабаны остались в расположении части, так что не обессудьте, духовой оркестр – в следующий раз!
Народ обступил военных и с интересом рассматривал их. Особенно поразил всех аккордеон: такого чуда петрушинцы ещё не видели.
– Слушай, Ваня, меня Серёга зовут. Дашь на своём инструменте сыграть?
– А то! Только, чур, я на твоей гармонии тоже попробую! – знакомство состоялось на удивление быстро и как-то даже легко и непринуждённо.
Люба с Катей, стоя в сторонке, наблюдали, как бойцы привыкают к новой обстановке. Им понравился серьёзный, положительный старшина в перетянутой ремнями гимнастёрке. Лет тридцати, сверхсрочник, он, очевидно, боготворил воинскую службу и был предан ей всецело. Судя по всему, был человеком семейным и строгих правил, так как к присутствующим молодкам внимания не проявлял. Остальная троица – рядовые красноармейцы, призванные около года назад в части конной артиллерии. Бойцы лишь первое время немного смущались, а потом, подбодрённые старшиной и улыбками девчат, быстро освоились среди молодёжи. Сергей Пустовидов уверенно теребил меха аккордеона, рядышком позвякивал колокольчиками красноармеец Закатырин. Иван уже объяснил «коллеге», что при звучании аккордеон имеет биения, или так называемый розлив, который достигается настройкой. Для этого на сияющем корпусе у него имелись специальные регистровые переключатели. Можно было включать или выключать отдельные участки звуков диапазона и изменять, таким образом, характер и тембр звучания: одноголосное, в унисон, в октаву, в две октавы и так далее.
Серёга с интересом узнал, что на этом саксонском инструменте тридцать четыре клавиши в мелодии и восемьдесят кнопок в аккомпанементе. Только Григорий с Павлом оказались не у дел, то и дело поглядывая на старшину. Наконец тот опять вышел на середину и зычно произнёс своё: «П-а-апрашу внимания»! Все, не скрывая любопытства, уставились на него.
– А на чём вы тут без нас остановились?
– На частушках, товарищ старшина! – бойко отрапортовала Антонина Пономарёва.
– Так давайте продолжим, девчата! А ну-ка, всыпь, Иван, жару, как следует!
– Ну, теперь мы на пару, товарищ старшина сыграем с Сергеем!
– Иван, только я пока уж на своей испытанной гармонии! Ну, а ты не забывай, что обещал на аккордеоне меня отпрактиковать!
– Договорились!
И вот уже полетели от музыкантов мелодичные переборы, а затем, будто прочувствовав голоса друг друга, гармонь и аккордеон жахнули от души удалые частушечные напевы:
У товарки у моейКудри вьются до бровей.Ухажёров у ней много,Ещё больше трудодней!
Сергей спел, оглядывая столпившихся вокруг девчат, и подмигнул задорной Антонине. Та себя упрашивать не заставила. Девушка влетела в круг и подбоченившись перед гармонистом, вывела звонким голоском:
Вышивала я платочекТоненькой иголочкой.Ты поздравь меня милочек —Стала комсомолочкой!
Неожиданно Любка, подтолкнув локтем Катерину: «Смотри, как надо!» ворвалась в круг и повернувшись лицом к Ивану, бойко начала:
Я хотела замеситьСвадебное тесто.А жених мне говорит:«Ты не моя невеста!»
Красноармеец покраснел, но нашёлся с ответом:
Может ночку, может двеПроведём мы вместе,А потом опять вернусьК прежней я невесте!А Любку уже не остановить:Я иду, иду, иду —Сирень валяется на льду.Какую ты себе нашёл,Такого я себе найду!
Смеясь, Серёга вмешался в весёлый поединок:
Нету дров, потухла печь,Керосин кусается.Мировой пожар разжечьМилка собирается!
Молодые парни и девчата, полуголодные, кое-как одетые и обутые, измученные на колхозных работах, но окрылённые юным радостным цветением, веселились, позабыв про неудобства и невзгоды до упаду. Звучали полька и фокстрот, вальсы, плясовые наигрыши, звонкие неунывающие голоса требовали продолжения ещё и ещё. Порадовал и удивил сельчан своими ложками красноармеец Погребняк. Под Пашкины перестуки кое-кто, не сдержавшись, пошёл в присядку. А потом пришла очередь Григория. То, что творили его пальцы с семиструнной гитарой, не поддавалось описанию. Инструмент выговаривал каждое слово так отчётливо, что когда боец пропел красивым баритоном несколько строчек малоизвестной петрушинцам песни о трактористе Петруше, зал подхватил уверенно:
По дороге неровной, по тракту ли,Все равно нам с тобой по пути, —Прокати нас, Петруша, на тракторе,До околицы нас прокати!Прокати нас до речки, до лесенки,Где горят серебром тополя.Запевайте-ка, девушки, песенкиПро коммуну, про наши поля!
Катя смотрела на гитариста, не отрываясь. Поймав себя на этой мысли, девушка густо покраснела и смущённо завертела головой: «Не заметил ли кто»? А глаза, как магнитом опять притягивали взор к чернявому пареньку с гитарой. Иногда Катя ловила взгляд его красивых карих глаз и читала в них такую нежность, от которой перехватывало дыханье и учащённо билось сердечко. Девушка так ни разу и не смогла заставить себя подхватить эти простые певучие песенные куплеты.
Но смелая Любка и тут нашлась:
– Товарищ старшина! Нам и с песенным Петрушей и с вами по пути! А нельзя ли попросить проводить вашим бравым взводом нас с Катей? А то мы далеко живём, за речкой. Боязно! Там намедни мальчишки поздно вечером так тётку Евлампиевну напугали, что она чуть не утопла!
– Нет для красноармейца таких преград, которые ему невозможно преодолеть! Командуйте, девчата!
Редко, кто расходился из клуба поодиночке. Вот скрылись в темноте Сергей Пустовидов с Тоней Пономарёвой. Парень крикнул на прощание откуда-то из-под туманного берега:
– До встречи, ребята! Аккордеон берегите, я его всё равно освою!
– Это тебе не на твоих четырёх клавишах пиликать! – угадывался ехидный голос Мишки Богомазова.
– Ничего! Не боись – я упёртый!
Тропинка, по которой шли Катя с Любой в окружении своих провожатых, была узкой. И не свернёшь в сторону, чтобы идти рядом: в траве обильно сверкала в лунном свете крупными хрустальными каплями ночная роса! Это у старшины сапоги и то он их бережёт. А у красноармейцев на ногах обычные обмотки. Вмиг промокнешь. А уж про девчат и говорить нечего! Так и шли за ними в колонну по одному. Замыкали движение Иван с Григорием.
– Ну, как тебе девчонки? – Закатырин оглянувшись, довольно улыбался дружку.
